Ненаписанная война

Про годы Великой Отечественной войны написано множество романов, рассказов и воспоминаний. Мы прочли множество книг и посмотрели немало фильмов, которые до сих пор пересматриваем с содроганием. Когда читаю душераздирающие истории о женщинах, участвовавших в войне, сердце наполняется болью, а на глаза наворачиваются слезы.
Я хочу поделиться с вами одной историей, которую я хранила в себе долгие годы…

Я и сегодня припозднилась. Возвращаюсь домой из школы. Солнце клонится к закату. Это мой последний год в школе. Пройдя вдоль пока еще зеленого поля, нужно перейти через мост и подняться на холм, а далее начинается лес. И до деревни остается всего ничего. Машины по этой дороге не ездят, потому что очень грязно. Можно проехать верхом на лошади, на телеге или пройти пешком.

Был прекрасный весенний солнечный день. С неба раздавались трели жаворонков. Я быстро шла вперёд. Так что неудивительно, что догнала медленно поднимающуюся в гору пожилую женщину. Это была моя односельчанка, которую в деревне и стар и млад величает Мәрьямәттәй. Поравнявшись с ней, я поздоровалась:

− Здравствуйте, Мәрьямәттәй.

– Здравствуй, доченька.

Мы с ней разговорились. Расспросив, чья я дочь, в каком классе учусь, она неожиданно спросила:

– Почему ты одна?

– Из нашей деревни есть только ученики из младших классов, но они пораньше домой уходят. В деревне у меня нет сверстников. Да и я в этом году уже оканчиваю школу.

Повернувшись ко мне, она опять посмотрела на меня внимательно. Хотя и немолодая уже, ее глаза не утратили былой красоты. Красивая старушка.

− В том, что нет твоих ровесников, виновата война, доченька, − сказала она. – Дети, которые должны были родиться в годы войны, остались нерожденными. Иначе и у тебя были бы сверстники.

Так, разговаривая, мы шли вперед.

− Я выросла в этой же деревне. Моя мама умерла, когда я была совсем еще маленькой. Отец женился снова, и у нас родилось трое братьев. Мне и 16 лет не было, когда выдали замуж. На базаре в Тепляках отец сговорился с одним человеком. Так я стала невестой и уехала в соседний район. До этого я никогда не видела своего мужа. Несмотря на то, что был намного старше меня, он очень меня любил. Я была рада, что попала в зажиточную семью, хозяйство было большим, работы было много. Мой муж ни родителям, ни сестрам-братьям слова обидного не дозволял произнести в мой адрес. Жили дружно. Родились дети. Но однажды всё изменилось. Грянула Гражданская война. После ее окончания мужа обвинили в том, что он был на стороне белогвардейцев, арестовали и отправили в тюрьму. Через год я получила известие о его смерти.

А вскоре вспыхнула какая-то эпидемия, и мои дети умерли один за другим. Мне было трудно осознать, за что мне выпало такое наказание. Я осталась одна в чужом краю, без мужа, без детей и уже ощущала, что в этом доме стала лишней. Что делать? Вернулась бы в свою деревню, отца уже нет в живых. Его расстреляли белые. Кто меня там ждет? Живу, работаю в колхозе, не зная, куда себя деть.

И вот однажды к соседям приехал военный. Увидел меня и влюбился. Не удивляйся, дочка, в юности я была очень хороша собой. Думаю, его привлекли мои голубые глаза и коса ниже пояса. Он постоянно заговаривал со мной, по пятам ходил.

− Я заберу тебя с собой, красавица, ты всё равно будешь моей.

− Далеко ли собрался меня увезти? – подшучивала я в ответ.

− В Ленинград, − отвечал он.

Я взяла да и поехала с ним. Он был неплохим человеком, хотя и был моложе меня. Я почти не знала по-русски. Муж научил − со временем стала говорить, выучилась, получила профессию.

Мы стали полноценной семьёй, когда у нас родился сын. Он наполнил нашу жизнь радостью. А затем на свет появилась доченька. Когда ей исполнилось два года, началась Великая Отечественная война. Муж уже на второй день ушёл на фронт. От него пришло только одно письмо. После этого получила похоронку. Нас собрали всех вместе, посадили в поезд и эвакуировали. Проехали вроде бы около суток, когда наш поезд начали бомбить немецкие самолеты. Взрывы, дым, огонь, стрельба, крики, плач, много раненых… Немцы нас построили и под дулом автоматов куда-то повели. Я не имела представления, куда нас ведут. Мы просто шли вперёд. За руку веду обессиленного сына, который от голода и жажды плакал и просил воды. Он был очень напуган и не мог ничего понять. Он просто хотел пить. Нам всем нужна была вода. А второй рукой я прижимала к груди дочь. Только Всевышний знал, куда мы идём и что нас ожидает…

Передо мной предстала сцена, как в кино. Бомбят поезд. Одной рукой женщина держит своего сына, другой − грудного ребенка. Люди идут вперед, не зная, куда и зачем. И среди них наша Мәрьямәттәй…

– Пить хочу, пить, − просит маленький сын.

− Потерпи, детка, потерпи, скоро будет вода, − пытается утешить его мать…

И, действительно, пройдя немного, мы дошли до луж, собравшихся вдоль дороги. Вдруг сын резко вырвался из моих рук, выбежал из колонны и кинулся в сторону лужи. В этот момент раздалась автоматная очередь. Не успев добежать до воды, сын упал замертво, устремив глаза в небо. Я попыталась броситься к ребёнку, но люди в колонне крепко держали меня, не давая приблизиться к нему. Если бы я вышла к нему, меня бы тоже расстреляли, − в глазах Мәрьямәттәй заблестели слёзы. − У меня в глазах потемнело. Мне казалось, что я теряю сознание. Собрав все свои силы, я подошла к конвоиру с ребёнком на руках и направила его автомат себе в грудь.

− Пристрели и меня, пристрели и меня! Проклятый фашист! − с этими словами я положила ребёнка к его ногам. Даже не положила, бросила. − Ты убил моего сына, убей и меня!»

Люди из колонны оттащили меня назад. Немец подошел ко мне и протянул ребёнка. Он пытался объяснить мне по-русски, что нельзя бросать ребёнка, что в старости он будет для меня опорой. И я словно очнулась: «Деточка моя, родная!» и прижала дочь к груди. Кто-то из колонны произнес: «Оказывается, не все немцы – фашисты».

Мы все еще не знали, куда нас ведут. Снова взрыв, снова крики. Столпотворение, да и только.

Нас спасли советские солдаты, выдали документы и направили кого куда. Мы с дочерью попали в город Свердловск. Мне дали место в бараке, я устроилась на работу. Смыслом моей жизни стала дочь. Я шла и возвращалась с работы лишь с мыслью о ней. И во что бы то ни стало старалась поднять ее на ноги.

Выйдя на пенсию, вернулась в родную деревню. Братья построили для меня небольшой дом. Дочь жива-здорова, хотя и поздно, но вышла замуж. Приезжают с зятем, помогают по мере сил и возможностей.

Судьба моя была полна боли и печали. Меня постоянно мучает чувство вины за сына, который тогда так отчаянно пытался найти хоть каплю воды. Всегда перед глазами его маленькое тельце, лежащее на обочине дороги, его большие голубые глаза и вопрошающий взгляд: «Мама, почему ты выпустила меня из рук, почему не удержала?»

Вся моя жизнь, кажется, полна расставаний. Проклятые войны разлучили меня с родной деревней, с моими родными, с первым мужем, детьми, со вторым мужем, с сыном, рождённым в любви. Слава Богу, дочь моя жива! Но даже в самые трудные минуты жизни, когда мысли бурлят, словно бушующий океан, я не теряю надежды на лучшее...

Прошло много лет со дня смерти нашей Мәрьямәттәй, видевшей своими глазами войну и потерявшей тогда любимого ребёнка. Я до сих пор помню все, что тогда она мне рассказала, вплоть до мельчайших подробностей. И перед моими глазами встает образ Матери, прижимающий к груди маленькую дочь и ведущую за руку белолицего, голубоглазого сына.

События в мире меняются ежедневно, ежечасно. Будем же надеяться на лучшее. Пусть трагедии прошлого больше никогда не повторятся.

Фируза БАДАМШИНА.
Фото:  Из открытых источников